Дизайр выразительно посмотрела на Еноха, как бы призывая его помочь. Он обращался с ней с некоторой предупредительностью, и, возможно, выскажи он сейчас свой протест по поводу ее сопровождения в Корнуолл, Морган прислушался бы к нему.

Но слабая надежда тут же исчезла, когда Енох согласно кивнул головой.

– Равенсклифф, да, это лучшее место для девки. Я отвезу ее туда, как только ты скажешь.

Енох зевнул, потянулся всем телом и пошел к двери.

– Я открою дверь, чтобы в гостиной было потеплее, – сказал он. – Тогда мы с Найлом сможем спать там, а то в коридоре сквозит.

С упавшим сердцем Дизайр проводила взглядом исчезнувшего за тяжелой дверью Еноха. Она с тревогой посмотрела на Моргана, который стоял, положив руки на дубовую полку камина, глядя неподвижными глазами на языки пламени.

Только что она высказала ему горькую правду. А не слишком ли далеко она зашла. Как это опрометчиво и глупо с ее стороны – распускать язык и болтать им, как помелом, лишь бы только задеть Моргана за живое. Стоит ли теперь удивляться, что он хочет избавиться от нее.

Какой бес вселился в нее и заставил дерзить? Только теперь ей пришло в голову, какие чувства она скрывает не только от него, но и от себя.

С первых минут их встречи той ночью в Уайтфрайерсе она была и поражена и испугана своими чувствами. Она пыталась убедить себя в том, что должна презирать Моргана за его жестокость и преступную жизнь. Ей казалось, что она хочет убежать от него как можно дальше.

Но постепенно помимо собственной воли ее стало неотвратимо тянуть к нему. Может быть, не стоило выплескивать ему после этой ужасной ночи накопившиеся страх и отчаяние, не надо было говорить о Ньюгейте и Тайберн Хилле. Дизайр пыталась убедить себя в том, что ей не может нравиться такой человек, как Морган. Любить его, это значило бы вместе с ним переступать закон и, в конечном счете, оказаться на виселице. И все-таки, каковы бы ни были причины, которые заставляли ее уязвлять Моргана, ему не следовало бы отвечать такими быстрыми и жесткими репрессиями.

Дизайр смутно представляла себе свою будущую жизнь в Корнуолле. Равенсклифф – конечный пункт ее предполагаемого переезда. Как только Енох оставит ее там одну, никто не станет защищать ее. Такая перспектива пугала.

Однако Дизайр справилась со своим минутным отчаянием, подняла голову, выпрямила спину и сделала вдох полной грудью.

Набравшись смелости, она подошла к Моргану и дотронулась до его руки, почувствовав, как под ее пальцами шевельнулись туго налитые мышцы. Однако он даже не удостоил ее взглядом, продолжая смотреть, как желтые и алые языки пламени лизали дрова в камине.

– Совершенно очевидно, что нет никакой необходимости отправлять меня так далеко, – попыталась начать разговор Дизайр, – почти через половину Англии.

– Мне казалось, что вы будете только рады покинуть меня. – Он повернул голову. Насмешливая улыбка тронула уголки его рта. – Поскольку вы держите меня за отъявленного негодяя, я уверен, что вы мечтаете избавиться от моего общества.

«Слава Богу, – подумала Дизайр, – он согласился говорить».

– Ужасно сожалею, что наговорила вам много неприятного. Нервы не выдержали… Но я не имела никакого права насмехаться над вами…

– Вы хотите сказать, что теперь изменили свое отношение ко мне? Странно видеть такую внезапную перемену, вам не кажется?

Черт бы побрал этого человека с его холодным сарказмом! Дизайр быстро овладела собой, мысленно приказав себе не переходить границы во второй раз. Не следовало делать этого, если она надеялась уговорить Моргана не отправлять ее в Корнуолл.

– Должно быть, ваша первозданная скромность удерживает вас от откровенного выражения своих чувств, моя дорогая. – Он говорил с легкомысленным выражением лица, но не спускал с нее глаз, как будто пытаясь проникнуть в ее сокровенные мысли.

Дизайр быстро переменила тему.

– Поскольку лорд Боудин и его друзья могут узнать во мне вашу сообщницу, было бы глупо с моей стороны доносить на вас, даже если бы это пришло мне в голову.

– Я всегда считал женщин непредсказуемыми созданиями, – сказал Морган. – Но вы… Сначала браните меня, как торговка рыбой, а теперь… Если бы я не успел вас узнать получше, у меня бы закружилась голова от тщеславия и я был бы уже готов поверить, что вы воспылали любовью ко мне.

Дизайр отвела глаза в сторону, боясь, что они выдадут ее чувства.

– Нет, но я благодарна вам, Морган.

– И чем же я заслужил вашу благодарность?

– Вы спасли мне жизнь. Когда моя лошадь понесла, я могла разбиться о карсту. Если бы вы тогда не рисковали своей жизнью…

– Это получилось само собой, – прервал он. Его белые зубы блеснули в беззаботной улыбке. – Ни один нормальный мужчина не допустил бы на моем месте, чтобы у него на глазах разбилась такая красавица.

Что за искорки вспыхнули в его темных глазах или это только отражение огоньков в камине? У Дизайр запылали щеки от смущения.

– Мы провели с вами две ночи в одной комнате. Вы могли поступить со мной так, как вам хотелось. Но вы не домогались меня.

– Вы хотите сказать, что чувствовали себя в безопасности со мной, Дизайр? Вы воспринимаете меня как рыцаря и джентльмена?

– Я готова скорее положиться на вас, чем на… банду убийц, бесчинствующих в Корнуолле.

– Лучше иметь дело с дьяволом, которого вы знаете? Вы это хотите сказать?

– Я никогда не считала вас дьяволом.

Эти слова вырвались у нее непроизвольно. Внутри, где-то очень глубоко, снова пробежала теплая волна, когда она посмотрела на Моргана при свете огня. Она не могла оторвать глаз от его лица с высокими скулами, четкой линией носа, выдающимся подбородком. Лицо казалось медным от сильно полыхавшего огня.

Не в силах противостоять непонятному чувству, Дизайр забыла о гордости. Она погладила его руку и услышала, как глубоко он дышит. Он заговорил, и голос зазвучал сухо, а лицо приняло строгое выражение.

– Чем скорее я избавлюсь от вас, тем лучше, – сказал он.

– Но теперь-то чего вам бояться? – спросила она.

– Такая девушка, как вы, представляет опасность для любого мужчины, если не в одном, то в другом смысле. – Эти слова Морган произнес тихим и ласковым голосом и положил руки ей на плечи. – Дизайр – родители дали вам красивое имя. Милая, зеленоглазая колдунья…

Он мягко обнял ее за плечи, привлек к себе, и она почувствовала, как по телу побежали горячие струи. Обжигающее тепло его пальцев проникало сквозь тонкую ткань ее изрядно поношенной рубашки.

«Может быть, она и в самом деле волшебница», – подумал Морган, поднимая ее на руки. Он вдыхал аромат ее иссиня-черных волос, оттенявших лицо необыкновенной белизны. Слегка прикрытые глаза под густыми, загибающимися вверх ресницами поблескивали изумрудным огнем. Морган прижал ее к себе. Ее мягкие алые губы были полураскрыты, и он быстро скользнул языком между ними.